Не пойман, не кайф!
В парке Горького играла музыка военных лет. Нахальные городские воробьи бойко скакали вокруг палаток, торгующих пивом и шаурмой. Объедков вокруг было столько, что всем хватало, а потому даже самые драчливые из пернатых пребывали в прекрасном настроении. Молодая листва, промытая легким весенним дождем, приобрела восхитительно-изумрудный оттенок. И это придавало всему окружающему особенно нарядный облик, поднимая настроение гуляющим горожанам.
И таковых было немало. Влюбленные парочки, проходя мимо торжественно-гордых стариков с орденскими планками на костюмах, наперебой поздравляли их с праздником и дарили цветы. А сами старики смущенно и растроганно благодарили, думая про себя о том же, о чем думает любой именинник в день своего рождения — как жаль, что самое прекрасное бывает только один раз в году!
Компания велорогих юнцов, состоящая из уже знакомых нам Юлиана, Дрюли, Папеля и Лады тащилась в сторону колеса обозрения. Первым, с бутылкой пива в руке, шел Юлиан, на котором были просторные хип-хоп штаны и шелковая черная рубашка с вышивкой на спине «OdeSSa Mutter», причем буквы SS были изображены в виде двух коротких молний, что ассоциировалось с эмблемой фашистских ССсовских подразделений. Следом, по-стариковски шаркая огромными кроссовками со всегда развязанными шнурками, шел Дрюля, на футболке которого красовалась похабная надпись: «Не наклоняйся, а то отъимею!», в обнимку с Ладой. Оба выглядели весьма неважно — неказистая физиономия кавалера заметно отекла, а что касается личика дамы, то оно отличалось нездоровой бледностью и черными кругами под глазами.
И лишь Папель, которого после выпитого пива заметно отпустило, был весел и болтлив. Он даже не ленился пинать перед собой пустую банку из-под колы.
Сначала двигались молча, а затем впередиидущий Юлиан глотнул на ходу пива, смачно рыгнул и выступил с откровенно тупой заявой:
— А классная вчера была туса!
— Да и стафф был улетный, настоящий, афганский! — охотно подтвердил Папель. — А уж как Машка отрывалась…
— Где вот только она щас, интересно? — с некоторой досадой в голосе спросил Юлиан.
Чтобы соригинальничать Дрюля запел,
— На заре ты её не буди, на пи..де у неё бигуди!
— Да хватит тебе! — прервала его Лада и попыталась вырваться из объятий своего бойфренда. — Ведешь себя, как быдло последнее!
— Снятся людям неспроста эрогенные места… — многозначительно выдал Юлиан.
Папель хмыкнул и пожал плечами:
— А какая на хрен разница, где Машка? Зато ей, по любому, щас гораздо хуже, чем нам.
— Это еще почему?
— Мы уже оклемались и сегодня обязательно что-нибудь замутим. А она, наверняка, пьет кефир и жалуется своей мамочке, какие же мы все козлы!
— Ты прав. Не будем эту чику беспокоить и отрывать от мамочки. Пускай жалуется и дальше… Тем более что мы действительно козлы, — неожиданно заключил Юлиан и вновь присосался к бутылке.
— Говори только за себя, — неожиданно обиделся Папель, — а сам я считаю себя львом!
— Это карликовым, что ли? — презрительно спросил Юлиан и тут же фыркнул: — Что-то я не слыхал о такой породе…
— А о том, что даже слонам ломают бивни, ты слыхал? — начал было заводиться приятель, и даже сжал руки в кулаки, которыми можно было испугать разве что лилипутов.
— Ша, пацаны, — вмешался в разговор Дрюля и даже снял руку с талии своей спутницы. — Кончай базар, утомили.
— Тебя не спрашивают, — буркнул Папель.
Однако Дрюля уже правильно оценил обстановку, поэтому своевременно выдвинул следующую инициативу, изложив ее в форме вопроса:
— А не покувыркаться ли нам на «фуйнечертовом колесе»? С такой высоты даже блевать интереснее…
Юлиан согласно кивнул, немедленно дополнив эту инициативу другой:
— Но для начала возьмем еще пивка и как следует возвыжрем, чтоб было чем сверху поливать окрестности!
Папель брезгливо поморщился и тоном глубоко оскорбленного аристократа заявил:
— Ну, блин, вечно ты все опошлишь! Кстати, если вздумаешь поссать, то я тебя из кабинки выкину на хрен, так и знай!
— Попробуй, а то вечно одни понты, — невозмутимо пожал плечами Юлиан.
Восприняв этот диалог друзей в качестве одобрения, Дрюля покровительственно обратился к Ладе:
— А ты что скажешь, крошка-мошка?
— Сам ты мошка, — поморщилась она, — не надо меня называть фуйнеченкой или чикой, надоело. А на колесо я не полезу — меня же стошнит! Забыл, что с утра было?
— Так мы же потом ничего не ели, — рассудительно заметил Дрюля и вдруг просяще-детским тоном добавил: — Ну, пожалуйста, чего ты?
Не прошло и десяти минут, как все четверо молодых людей поднимались наверх в кабинке колеса обозрения. Когда она достигла верхней точки, Дрюля наклонился к другой кабинке, которая уже начала спуск, помахал рукой и заорал сидевшим там девушкам:
— Куда, деффффченки-фуйнеченки? Меня-то подождите!
— А ты догоняй! — последовал плутовской ответ одной симпатичной, но весьма горластой «деффффченки», после чего Дрюля окончательно распоясался.
— Никаких проблем! Я уже иду! — снова проорал он и стал перелезать через край кабинки, которую, разумеется, сильно зашатало. Папель и Юлиан вцепились в отважного героя с двух сторон. Тот, правда, все же пытался полетать и даже сурово требовал:
— Отпустите меня немедленно!
Однако друзья без особого труда усадили его на место. Тем не менее, лукавый Дрюля добился самого главного — то есть сумел «навести шороху». Девушки, к которым он столь демонстративно пытался спуститься, смотрели на него снизу вверх восхищенными глазами, на что сам герой лишь виновато пожимал плечами и кивал на приятелей:
— Не дают мерзавцы позабавиться! Не дают чертей погонять!
Наконец, он успокоился, положил руку на спинку сиденья и снисходительно привлек к себе Ладу. Но она вдруг резко отстранилась и заявила:
— Когда мы спустимся вниз, то я немедленно отправляюсь домой!
— Скатертью дорога! — невозмутимо отреагировал Дрюля, зато Юлиан повел себя совсем иначе.
— Да не обращай ты внимания на его закидоны, — дружески посоветовал он. — Это же он только перед тобой выеживался, а не перед теми кошёлками…
— Сам ты кошёлка! — неожиданно послышался возмущенный девичий голос снизу. — А еще у тебя морда, как у педика!
— Чего? — и Юлиан раздраженно оглянулся вниз, на кабину с девушками. — Вы чего там разорались? Шлюхи!
— Пидор вонючий! — продолжала разоряться самая горластая, после чего вдруг обратилась к Дрюле с неожиданным предложением: — Эй ты, герой!
— Что такое? — сразу встрепенулся тот.
— Если ты дашь в рыло своему дружку, то когда спустимся вниз, я изображу тебе французский минет! — последовало неожиданно-соблазнительное обещание.
Дрюля вопросительно посмотрел на Юлиана, но тот был совсем не расположен шутить и даже слегка расправил плечи, как бы говоря: «Только попробуй». Более того, Юлиан даже встал с краю кабинки и начал расстегивать брюки, бормоча при этом нечто вроде: «Сейчас ты у меня отсосешь, падла горластая, сейчас…»
Остановил его только возмущенный голос Лады:
— Да прекрати вы все! С ума посходили? Вы же меня позорите!
Сейчас ей так неистово хотелось домой, что она мысленно решила: «Брошу их ко всем чертям и уеду! Надоели хуже собак, сопляки пьяные!»
